[Decentra]

Не первый фик по EXO. Не первый же фик в совместном творчестве с  Барвинка.
Но. Первый фик по EXO в совместном творчестве с  Барвинка. XD

Название: Его ребенок.
Автор:  Decentra-chan
Соавторы:  Барвинка.
Фэндом: EXO - K/M
Персонажи: Чонин, Кёнсу
Рейтинг: G
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Драма, AU
Размер: Мини, 3 страницы
Статус: закончен

Чонин грустит. Меланхолично прохаживается по квартире, все чаще останавливаясь возле большого окна на кухне, и смотрит на серое небо за окном. Кончики пальцев у него невероятно холодные, будто он держал в них лед, перекатывая тот между пальцев. Чонин ежится и почти беспомощно обхватывает плечи руками.
За окном тёмные силуэты небоскрёбов, на которых зажжено сотни мерцающих окон, похожих на маленькие звёздочки. На улице очень пасмурно, и этот стройный ряд высотных зданий, напоминающих мутантов, сошедших со страниц американского комикса, помимо тоски нагоняет лёгкий страх. Отчаянно хочется выпить чего-нибудь горячего, либо прижаться к тёплому плечу, чтобы избавиться от непроизвольной дрожи.
Но вся суть в том, что тот, кто может согреть - совсем не в городе. У него встречи, поездки, бизнес. У него большая жизнь, затерянная где-то между этих безжизненных небоскребов.
А у Чонина лишь университет, редкие встречи с друзьями и занятия в танцевальном кружке. Обычный круговорот дней, который заставляет по таким вечерам лезть на стены от грусти и тоски. Но Чонин лишь лезет на диван, прикрывая ноги мягкой подушкой - должного тепла она, конечно, не даст, но и замерзнуть больше не позволит.
Он вспоминает вечера, проведённые рядом с Кёнсу, в которых совсем не было места холоду и грусти. Ну, может быть, лёгкая грусть всё же присутствовала. Когда солнце наполовину скрывалось за линией небоскрёбов, и его лучи постепенно исчезали из квартиры, Кёнсу включал свет и обкладывал себя бумагами, не позволяя Чонину к ним прикасаться.
- Меня не волнует, что ты якобы учишься на экономиста и тебе нужна практика. Пока не трогай.
Чонин не трогал. Садился рядом - плечом к плечу, и без интереса листал университетские учебники. Было немного грустно и обидно, что хён всё своё внимание отдавал каким-то бумажкам, но, в то же время, плечом часто соприкасался с его худым тёплым плечом, позволяя чувствовать себя в относительной безопасности и спокойствии.
Плечи Кёнсу всегда были самыми теплыми и удобными. И голова Чонина всегда к концу вечера оказывалась на плече хёна. А тот будто не обращал внимания, погружаясь в скучные таблицы и цифры, смешивающиеся в безумный водоворот.
Чонину все чаще хотелось убрать из его рук эти бумаги, а потом обнять за плечи. Укрыть от всего, оставить его наедине с собой. Но он - всего лишь мальчишка. Мальчишка, не способный сказать о главном.
А пальцы все же мерзнут...
И чай придётся всё же выпить, чтобы затем не врать Кёнсу о своём питании. Он ненавидел, когда Чонин истязал себя диетами.
- Ты ещё ребёнок! Тебе нужно расти и развиваться. А твои мускулы обогащению организма всякими белками\жирами\углеводами не помогут!
В ответ Чонин всегда прятал взгляд, проглатывая фразу о том, что Кёнсу не понимает, что он старается быть красивым для него.
Наливая кипящую воду в огромный бокал, Чонин невесело думает о том, что хён обещал вернуться лишь завтра, обрекая его на ещё одну одинокую ночь.
Хён противоречив как всегда... Говорит, чтобы не трогал бумаги, а сам часами сидит, путаясь в цифрах. Говорит, чтобы питался, а сам перекусывает налету. Говорит, что он ребенок, а сам бросает его так надолго.
Часы на кухне противным метрономом отдаются в сознании. Чай обжигает язык и небо, но Чонин только чуть морщится. И продолжает пить безвкусную жидкость. От холода не спасает, но пальцы теплеют.
Осилить до конца невкусный чай не получается, и Чонин выливает остатки в раковину, оставляя в ней же грязную кружку - до приезда хёна успеет вымыть.
За окном тем временем совсем стемнело, и лишь в щёлках между небоскрёбами видны ярко красные и оранжевые всполохи закатного солнца. Красиво.
Вспоминается, как Кёнсу совсем недавно яро доказывал, что восход ещё прекрасней, долго возмущался и ворчал насчёт недальновидности Чонина, согреваясь в его же руках и дрыгая ногой для усиления эффекта.
Увидеть восход Чонину не дано, так как он просыпается намного позже, когда солнце уже три часа, как поднимается вверх от горизонта, распределяя солнечные лучи по всей поверхности, а не концентрируя их в одном месте. В отличие от Кёнсу, который спит, кажется, всего лишь три часа в сутки. Чонин пробовал упрекнуть в этом хёна, указав на ослабление его здоровья, но в ответ получил лишь хмурый взгляд, заставляющий чувствовать себя ребёнком, задающим глупые вопросы.
Естественно, эта тема больше не поднималась.
Чонин шлёпает прямиком до комнаты и решает, что будет ночевать сегодня на кровати Кёнсу.
Постельное белье пахнет хёном. Не тем гелем для душа, что Чонин дарил ему на какой-то там глупый праздник. А просто Кёнсу. Офисом, заботами, нервами и сигаретами. Кёнсу говорит, что не курит, мол, коллеги постоянно дымят, вот от него дымом и пахнет. Только Чонин видел, как хён украдкой прячет пачку на самое дно кармана пальто. Кёнсу взрослый, конечно. А Чонин не может сказать, чтобы тот бросил. Он мал еще, чтобы поучать.
Он вообще для всего мал по словам хёна.
- То, что ты выглядишь взрослым, не даёт тебе право им называться.
И когда Чонин глубокой ночью перелезает со своей кровати на кровать Кёнсу и льнёт к тёплому телу, ему дарят лишь лёгкий поцелуй в районе уголка губ. Шлёпают по шаловливым рукам и запрещают думать о разврате. Хотя временами так хочется.
Чонин ни разу не подкаблучник, но все советы, указы и запреты соблюдает. А объяснить хохочущим друзьям, что он просто боится потерять своего хёна, почему-то не может.
Как не может и сказать, чтобы Кёнсу никуда не шел-ехал-летел. Не может сказать ему посидеть с ним, посмотреть телевизор. Кёнсу занят, у него дела. Кёнсу может просто обидеться. И тогда его посреди ночи не наградят поцелуем в уголок рта. Не удержат руки. Кёнсу просто отвернется от него и сделает вид, что крепко спит. А сам будет мучиться бессонницей и утром злиться еще больше. Так уже было. И Чонин не хочет повторения. Ему кажется, что у Кёнсу есть какой-то особый лимит. Что если Чонин его превысит, то никогда не сможет быть рядом с хёном. Хотя бы просто рядом.
Наверно, он действительно ещё ребёнок. И скорее всего очень трудный ребёнок, раз хён за день успевает сделать около пятидесяти замечаний - Чонин как-то раз считал.
Ещё он боится, что в один из дней, когда, наконец, повзрослеет, Кёнсу от него уйдёт - искать другого ребёнка. Глупый детский страх, но последствия взросления так хорошо обыгрываются воображением, что становится действительно страшно.
Чонин не знает, какую выбрать сторону этого парадокса, поэтому уже достаточно давно стоит на "Я ещё не взрослый, но уже точно не малыш".
Он переворачивается с боку на бок и, через несколько минут свободного мысленного потока, засыпает, по-детски подкладывая под щёку руку и где-то на грани сна и реальности вспоминая, что обычно Кёнсу просовывает свою ладошку под его щёку.

Просыпается Чонин тогда, когда кто-то имеет намерение выломать входную дверь в квартиру, тарабаня в неё изо всех сил, скорее всего, ногами.
Чонин судорожно выкарабкивается из сна, застревая в его черных лапах. Сон не хочет отпускать, затягивает обратно в кошмар, где Кёнсу смотрит на него холодно и велит проваливать восвояси. Во сне его, хотя его ли, Кёнсу стоит рядом с каким-то высоким рыжим парнем, сжимая его руку в своей. И захлопывает прямо перед Чонином дверь, под тихий смешок того, рыжего.
Чонин распахивает, наконец, глаза, чувствуя, будто в них насыпали песка, и пытается отдышаться. Грохот от стука в дверь разносится по всей квартире, отдаваясь эхом о стены пустых помещений. Чонин кое-как слезает с кровати, путаясь в скомканном в ногах одеяле и чуть не падая на пол, но, все же, удерживается и плетется в коридор, включая везде свет. Темнота из сна, кажется, пробралась и в квартиру. Прямо в реальность, захватывая пространство вокруг и пугая.
Когда Чонин, наконец, открывает эту Чёртову дверь, Кёнсу вежливо извиняется перед соседями за шум в ранний час. А, когда поворачивается к заспанному Чонину, его взгляд помимо молний метает и острые иглы, чтобы защититься от которых хочется ещё раз закрыть дверь.
Кёнсу изящным танком пробивается внутрь, отталкивая Чонина и что-то ворча про забытые ключи, которые обнаруживаются тут же у зеркала.
- Успешная была поездка? - спрашивает Чонин, прикрывая кулаком зевок и почёсывая затылок. Говорить "Привет" после такой встречи он считает глупым, а что ещё сказать нейтральное, чтобы спасти гнетущую обстановку, он не знает.
Кёнсу ставит дорожную сумку у стены и выпрямляется, внимательным взглядом скользя по заспанному лицу сожителя. Хотя у Чонина такое чувство, что это Кёнсу только что подняли громкими стуками в дверь, пробудив от неспокойного сна. Глубокие тени под глазами, внезапно усталый взгляд и на несколько тонов побледневшее лицо.
- Ты спал? Извини, что разбудил, - тихо проговаривает он, и его плечи заметно опускаются. Устал.
Чонин не сдерживает порыва, делает шаг и крепко обнимает своего хёна, устраивая подбородок на его макушке, даром, что чуть выше. Кёнсу надрывно вздыхает, а затем робко обвивает руками талию донсэна, утыкаясь носом в самую ключицу.
- Ничего, хён, - улыбаясь уголками, произносит Чонин, делает вдох и осторожно добавляет: - И хён ... я скучал.
- Я тоже Чонин-а, - глухо отвечает Кёнсу, не поднимая лица, но Чонин уверен, что его хён сейчас улыбается, - а ещё я хочу чаю, - жалобно и по-детски капризно.
- Пойдём, я напою, - он берёт старшего за руку и ведёт на кухню, лишь на пороге вспоминая, что так и не вымыл ту кружку.

@темы: твАрьчество, Белка по-азиатски, EXO, бельчака-фанфики писака