Автор: Decentra-chan
Фэндом: VIXX
Пэйринг: Кео (Кен(Джехван)/Лео(Тэгун))
Рейтинг: G
Жанры: Джен, Слэш (яой), Романтика, Повседневность, AU
Размер: Мини
Статус: закончен
Описание: На практику Джехвана распределяют в педиатрическое отделение городской больницы...
Посвящение: Тёзке хддд *каждые три месяца приходящей ко мне с гифками, где Тэгун и ребенок...*
Публикация на других ресурсах: с разрешения автора.
ficbook.net/readfic/2482709
читать дальше
Когда Джехвана распределили на практику в педиатрическое отделение городской больницы и представили непосредственному начальству, первое, что он сделал, переосмыслил свой мир. По мнению Джехвана, в педиатрическом отделении должны работать милые женщины с добродушными лицами или молоденькие девушки, до визга и замирания сердца обожающие детишек. Он не знал, как там – в медицинской академии, но в их колледже, где он учился на медбрата, на педиатрическом только девчонки и учились. На крайний случай Джехван рассматривал в качестве работников пожилых врачей-мужчин, у которых добрые глаза и дома пять внуков. Со всеми этими детьми, лежащими с разными болячками в палатах, должны были работать, по представлениям Джехвана, примерно такие вот люди. А вот от начальника, к которому приставили Джехвана, того в первое мгновение бросило в дрожь. Если совсем честно, то такому Джехван точно бы никогда ребенка не доверил. Доктор Чон Тэгун был молод, по рейтингу среди медсестер – чертовски хорош собой, неразговорчив и имел в арсенале убивающий взгляд. Джехван бы ему не то, что ребенка не доверил, сам бы ни в жизнь не подошел.
Единственное, что сказал доктор Чон, после того, как заведующая отделением объяснила ему ситуацию, что было свободное место на практику и Джехвана, в качестве медбрата, направили к ним, было:
- Список обязанностей. Не опаздывать.
Джехвану даже показалось, что доктор Чон и не говорил ничего. Что просто это подразумевалось, когда доктор протянул ему папку с бумагами. Впрочем, это было последнее, что Джехван вообще услышал от доктора Чона. Больше он с Джехваном не заговаривал, предпочитая оставлять список заданий на сестринском посту. Всю первую неделю практики Джехван курсировал по отделению, разносил таблетки, успокаивал нервных мамаш, пару раз получал по шее от старшей медсестры, за то, что опять не поел в перерыв, а остался играться с детьми.
Джехвану в педиатрическом нравилось. Он любил детей, да и коллективу приглянулся. Только никак не удавалось подобраться хоть чуть поближе к доктору Чону. Вокруг того не то что ледяная стена была, а целый купол, дополнительно увитый терновыми зарослями. На расспросы о докторе Чоне сотрудницы отделения все как одна мечтательно вздыхали, краснели и говорили, что бесполезное это дело – подобраться к их ледяному принцу. Из их отделения никому еще не удавалось не то, что какую-то дружбу завести, но даже поговорить вне рабочих вопросов. На удивленное джехвановское «а из других отделений удавалось?» было неожиданно получить весьма резкий ответ:
- А из других отделений есть Ча Хакён.
Кто такой этот мистический Ча Хакён, Джехван узнает к середине второй недели практики. Он и еще две медсестры мирно обедают в столовой. За столиком в углу допивает чай доктор Чон, не обращающий на сотрудников ни малейшего внимания. В тот момент, когда доктор Чон уже собирается вставать из-за стола, дверь в столовую распахивается, являя перед посетителями красноволосое нечто.
- Тэгуни! Вот ты где! А я тебя в твоем отделении искал! Я вернулся, ты рад?
Нечто, при рассмотрении оказывающееся молодым врачом, стремительно пересекает столовую и виснет на Чон Тэгуне, душа того в объятьях. К удивлению Джехвана, наглеца не только не убивают, но и немного обреченно приобнимают в ответ.
- Это… кто? – интересуется он у медсестер.
И, видя их кислые лица, уже догадывается, что вот это создание
- Ча Хакён. Эндокринолог. Единственный человек, который еще жив после такого обращения с доктором Чоном.
Ча Хакён оказывается громким, имеющим привычку активно жестикулировать, улыбчивым и совершенно не имеющим комплексов. За те пять минут, что Джехван еще находится в столовой, доктор Ча успевает рассказать про отдых на Пхукете, про поход в бар и про некоего Воншика, который «этот идиот опять приревновал меня к бармену. Что мне с ним делать, Тэгун-а? Никакой жизни с этим ревнивцем. Конечно, круто потом мириться, но я три дня сидеть не мог…»
На этой фразе уши краснеют не только у Джехвана, но и у Тэгуна, беспомощно утыкающегося головой в стол.
- Д-доктор Чон, вы не оставили мне указаний на послеобеденную смену…
Джехван, конечно, самоубийца, но если Ча Хакён скажет еще хоть слово сейчас, то бедный доктор Чон просто умрет от смущения, а такой жертвы больнице не надо.
На секунду Джехвану даже кажется, что в глазах поднявшего голову от столешницы доктора Чона мелькает ликование и безмерная благодарность за спасение. Правда, лишь на мгновение. После этого доктор Чон возвращает взгляду привычное убийственное выражение и холодно кивает.
- Прости, Хакён. Работа.
- Оу, да-да, я понимаю. Работа. Милая зверушка, кстати. Кто такой? Давно в нашей больнице?
Хакён улыбается, рассматривая Джехвана, отчего у того стадами бегут мурашки.
- Ча Хакён! Ты опять? – от громкого возгласа вздрагивает не только Джехван, но и сам доктор Ча.
Последнее, что Джехван успевает рассмотреть, прежде чем доктора Ча утаскивает куда-то парень в форме санитара скорой помощи, имя у того на бейдже – Ким Воншик.
- Спасибо.
Джехвану кажется, что ему кажется. Но доктор Чон действительно его благодарит. Правда, ответить Джехван не успевает, доктор покидает столовую и больше они в этот день не пересекаются.
Врожденный оптимизм Джехвана бьет через край и решает, что его хозяину обязательно надо подружиться с доктором Чоном. Хотя бы, чтобы было проще спасать того от смущающей катастрофы по имени Ча Хакён. Правда, для этого всю следующую неделю Джехвану приходится вставать ни свет ни заря, чтобы получить указания прямо в руки, садиться поближе к столику доктора Чона, ловя на себе недоверчивый взгляд. Оставлять стаканчик кофе на столе в кабинете доктора, сделав вид, что заносил бумаги. Безотказная тактика в девяносто девяти процентах случаев. Если бы доктор Чон не был тем самым одним процентом.
К середине второй недели практики Джехван выматывается. Да еще и поступает много детей. Школьная экскурсия в горы закончилась массовой простудой, переходящей в бронхит. Плюс в яслях прошлась какая-то эпидемия гриппа, и в палате для младших пациентов нет свободных коек. Все это утомляет, и Джехван, не задумываясь, соглашается на ночную смену, рассудив, что ночью детки хотя бы спят.
И действительно, ночью отделение почти вымирает. Только старенькие часы на стене тикают, да работает компрессор в большом аквариуме возле сестринского поста. Джехван дремлет, уложив на лицо обходной журнал, убаюкиваясь этими тихими звуками. Его оставили за старшего, а две ночные медсестры спят в сестринской.
Из палаты для малышей раздается плач, рискующий перебудить остальных и запустить цепную реакцию плача. Джехван стаскивает с лица журнал и подрывается с места, спеша в палату. Плаксу надо срочно успокоить, пока не начался апокалипсис. За судорожным вспоминанием всех колыбельных, он даже не сразу понимает, что плач стих. Джехван осторожно заглядывает в палату, выпуская в коридор мягкий свет ночников, горящих на двух тумбах возле кроваток малышей.
То, что Джехван видит, заставляет его замереть и потереть глаза в попытках прогнать наваждение. Правда, результата это не дает и видение никуда не исчезает. На одной из кроваток сидит доктор Чон. Он держит на руках трехлетнего мальчонку, прижимая того к себе и чуть покачиваясь из стороны в сторону. На докторе нет привычного халата, и ребенок трогательно цепляется пальчиками за крупную вязку свитера, слушая, как Тэгун тихо напевает одну из знакомых детских песенок. Голос у доктора Чона красивый, мелодичный, и Джехван сам невольно заслушивается тихой колыбельной. Когда ребенок засыпает окончательно, Тэгун улыбается и невесомо чмокает малыша в макушку, заставляя Джехвана получить как минимум разрыв сердца от умиления и нереальности происходящего. Доктор Чон укладывает малыша обратно в кровать и укрывает одеяльцем, напоследок пригладив взъерошенные волосы.
Когда доктор Чон замечает замершего в дверях Джехвана, тот видит еще один спектр эмоций начальника. Удивление, подозрительность, а потом Чон Тэгун улыбается как нашкодивший кот и подносит палец к губам.
- Тшшш. Секрет.
И выходит из палаты, оставляя ошарашенного Джехвана переваривать новую информацию.
До конца практики Джехван просится только в те смены, в которые работает доктор Чон, чаще всего попадая на ночные дежурства. Практику он заканчивает с оценкой отлично, а через год – сразу после окончания колледжа – поступает штатным сотрудником в отделение педиатрии под руководство доктора Чон Тэгуна.