Автор: Decentra-chan
Фэндом: B.A.P
Персонажи: каждый из парней. для этой главы - Ёнгук
Рейтинг: РG-13
Жанры: Джен, Психология, Повседневность, AU
Размер: Миди
Статус: в процессе выкладки
Описание: История шести людей, их мечтаний и одного раскаленного мегаполиса.
Посвящение: Спасибо этим шести парням, что дали мне силы и вдохновение.
Публикация на других ресурсах: Только с моего разрешения.
Примечания: Отдельное спасибо Барвинка. за обложки к главам и общее терпение меня.
Предыдущие части:
В объективе.
ficbook.net/readfic/1843141/5839080#part_conten...
Кадр первый.
Bryan Adams - Into the Fire
Bryan Adams - Tonight In Babylon
Bryan Adams - Tonight In Babylon
- Бан Ёнгук! А ну стой! Сколько можно задерживать оплату за жилье? Хочешь, чтобы я тебя и твою сестру на улицу вышвырнула? Так я это мигом устрою! Чтобы завтра же деньги были!
- Да-да, мы все заплатим!
Ёнгук сбегает по лестнице, стараясь поскорее скрыться от вредной домовладелицы. Тетка помешана на том, чтобы все было вовремя, а Ёнгук с сестрой уже прилично задерживают оплату. Он же не виноват, что они парочка студентов-провинциалов. Точнее, студентка только сестра, а он сам подрабатывает на трёх работах, но суть не меняется. Денег у них не так много. Конечно, шеф обещал выдать зарплату сегодня, но кто его знает… В прошлом месяце зарплата поступила только к середине месяца, а за жилье пришлось платить занятыми у знакомых деньгами. Можно было бы и у родителей попросить, но для родителей «Да, мам, все хорошо! Да, у меня хорошая работа! О, у нее отличные оценки. Ага, мы приедем, когда мне дадут отпуск. Ага, папе привет! Пока!». Родителям врать просто отвратительно, но уж лучше так, чем они будут знать правду. Зачем им знать, что их драгоценные дети живут в почти что коммунальной квартире, что сын работает диджеем, уборщиком и разносчиком пиццы, что дочь кое-как вылезает из долгов по учебе. Они справятся со всем сами. У них получится, нужно только постараться.
Ёнгук вылетает из подъезда, чуть не сшибая с ног даму с третьего этажа. На ходу извиняется, слыша в спину упреки и лай ее маленькой мерзкой собачонки, не дающей по ночам спать сразу трем этажам своим противным заливистым лаем, и сворачивает за угол – подальше отсюда. Он искренне хочет вырваться из этого места, из этого сгустка безнадеги, криков и запаха квашеной капусты.
Городские улицы встречают его утренним шумом машин, музыкой из приемника в стареньком фургоне с хот-догами и палящим солнцем. Даром, что на дворе еще утро и солнцу просто не положено так светить. Ёнгук оглядывается, бросая взгляд на свой дом, виднеющийся сквозь арку и будто не находящийся прямо посреди города, и решает, что непременно выберется отсюда в нормальную жизнь. И заберет отсюда сестру.
Он нервно одергивает края белоснежной выглаженной рубашки и водружает на нос солнцезащитные очки. Сегодня на нем лучший и самый официальный наряд из всей его одежды. Сегодня надо быть на высоте. Вчера звонили из одной средней, но набирающей обороты компьютерной компании, сказали, что его резюме в списке претендентов на должность в их IT-отделе и надо прийти на собеседование. Огромный шанс, которого он ждал так давно. До собеседования есть еще пара часов, и Ёнгук думает – куда бы ему направиться.
Вот только желудок, пустой с вечера, решает за него. Вот зачем человеку, спрашивается, есть? Ну, питался бы воздухом и солнцем! Так нет же… Обязательно нужна еда. Причем, чем больше, тем лучше. Ну, подумаешь, что он ел последний раз вчера в шесть, а потом уехал на всю ночь на работу в клуб и там только и делал, что пил воду, чтобы спастись от невыносимой жары. Зачем же так бунтовать? Как будто ночь голодовки это так смертельно.
Ёнгук перебирает в памяти все недорогие кафе в их районе и вспоминает, что напротив центрального парка есть потрясающее уютное местечко с крайне низкими ценами, но с очень качественным кофе и аппетитными маффинами. Особенно черничными, напоминающими Ёнгуку выпечку его матери. Нет, можно ограничиться и все тем же хот-догом, но Ёнгук где-то читал, что идя на собеседование, надо выпить кофе. Его аромат надолго остается вокруг человека, а на работодателя оказывает эффект успокоения. Запах кофе как будто показывает, что человек стабильный, решительный и ответственный. Бред, конечно, жутчайший, но чем черт не шутит. Для кого-то же это все писалось, а значит и шанс, что сработает, есть. Поэтому-то хот-доги и отпадают как вариант завтрака. Вряд ли его захотят брать на работу, если от него будет пахнуть сосисками и той потрясающей острой горчицей, которая бывает только у этого продавца горячего счастья бедняков и школьников.
Кафе только-только открылось на дневную смену, и сонные бариста будто прямо на рабочем месте заряжаются запахом кофе. Первые посетители, в основном офисные служащие, нескончаемым потоком заходят внутрь, вынося с собой живительное питье. Город будто начинает жить с этих самых мгновений. С утреннего кофе на вынос, с первых пробок и сонных людей, с первых дыханий рабочего дня.
Ёнгук заказывает один латте и черничный маффин и ждет свой заказ, пристроившись на летней веранде. Ему очень не хочется сидеть в помещении, а движение города как-то почти невесомо придает ему уверенности в себе. Задает ритм не только мыслям, но даже дыханию и сердцебиению. Он будто бы сам подстраивается под ритм города.
Он должен получить это место в компании. Сколько можно пытаться успеть подработать в трех местах одновременно? Нет, конечно, можно было бы остаться в клубе диджеем на полную ставку и полные рабочие часы, но ему уже осточертела вся эта ночная тусовка. Эти пары алкоголя, клубы сценического и сигаретного дыма, стойкий запах духов и мускуса и постоянные заигрывания со стороны посетителей. Причем не только девушек, что напрягает больше всего. Не то чтобы он был против отношений с девушкой, вот только он не хочет быть с кем-то на одну ночь. А для чего-то большего у столичных посетительниц клуба слишком большие запросы. В том числе и финансовые.
Да, Ёнгуку, безусловно, нравится работать с музыкой, чувствовать ее ритм, управлять ею, но не так и не в таком месте. Возможно, когда он получит приличную работу, он сможет заниматься аранжировками в качестве хобби. Но сейчас это только небольшой заработок в опостылевшем клубе ради хоть какого-то достойного проживания. Работать курьером или уборщиком нравится ему в разы меньше, но доля прибыли от этих подработок тоже составляет нехилую часть, позволяющую платить за квартиру и покупать еду. Кто бы знал, как Ёнгук устал бегать с одной работы на другую. Кажется, будто бы он живет на Венере, где в сутках намного больше часов, чем на Земле. Вот только поспать все равно удается часа два-три от силы. И то – в транспорте по пути на работу и дома, пока не надо идти на смену или не приходит с университета сестра. Та, к слову, единственная в их семье, кто пошел получать высшее образование. Ёнгук, правда, тоже пытался, но как-то не срослось. Учеба в высшем учебном заведении не то чтобы шла с трудом, но создавалось впечатление, что, у всегда идущего на пролом Ёнгука, на нее аллергия. Он проучился два курса, а потом со спокойной душой забрал документы и год помогал отцу, работая в техподдержке их местного интернет-провайдера. Проще говоря, Ёнгук ограничился колледжем информатики, впрочем, как и их родители в свое время. А сестренка захотела получить высшее образование, чтобы иметь больше шансов на получение престижной работы. Правда учеба в большом городе давалась на порядок хуже, но она очень старалась. Тем более, что Ёнгук запретил ей работать, чтобы она больше внимания уделяла учебе.
Ёнгук наблюдает за проезжающими машинами и спешащими на работу людьми, надеясь, что и он скоро так же будет спешить на работу в офис. Может быть даже позже сможет ездить на работу на такси или, предел мечтаний, на своей собственной машине. Краем глаза он отмечает, что какой-то парнишка-фотограф, клиент кафе, перебегает дорогу и на секунду останавливается на самом краю тротуара, чтобы сфотографировать кафе, а потом удаляется вглубь парка, рассматривая, очевидно, получившийся кадр. Ёнгук бы и сам сфотографировал это место, если бы у него была техника и хоть какие-то представления о композиции кадра. Здесь было слишком красиво и уютно. Это кафе подкупало своим почти европейским интерьером и каким-то едва уловимым антуражем. Такое заведение было бы уместно увидеть где-нибудь во Франции или Италии в живописных старых кварталах, но никак не здесь, среди городской суеты центра мегаполиса.
Наручные часы – подарок отца на позапрошлый день рождения – неумолимо отсчитывают время, заставляя Ёнгука быстрее допивать кофе и направляться уже на столь судьбоносную встречу. Сегодня он либо станет офисным сотрудником и сможет, наконец, обеспечивать себя и сестру большим, чем дом и не такая уж разнообразная еда, либо так и останется белкой в колесе до следующего подходящего шанса. Ёнгук чуть ли не молится, чтобы все прошло успешно.
Офис компании встречает его новой постройки многоэтажкой и вредным охранником на проходной, не желающим пускать Ёнгука дальше турникета. Но, к счастью Ёнгука, охранник проверяет журнал оповещения о возможных посетителях и, все же, пропускает Ёнгука в здание. Чопорное убранство холлов, лифт, вылизанный до блеска и седьмой этаж. Он выходит из лифта и тут же натыкается на ресепшен со скучающей за ним девушкой, лениво перелистывающей страницы гламурного журнальчика. Она оценивающим взглядом окидывает Ёнгука и, решив для себя, что это не ее клиент на счастливый брак, чуть грубо интересуется, чего надобно. Ёнгук говорит, что на собеседование, получая ответ, что ему надо в кабинет номер 707 по коридору направо. Он кивает, и секретарша снова утыкается в журнал.
Возле двери нужного кабинета стоит дурацкая кадка с пальмой, в которую Ёнгук случайно влетает носком ботинка и шипит от боли, искренне надеясь, что этого никто не видел. Он порядком волнуется, но честно старается не трястись и выровнять дыхание. Главное не показывать работодателю, что ты нервничаешь. Легкий стук в дверь и, услышав приглашение войти, он открывает дверь в свою возможную счастливую жизнь.
В кабинете слишком строгие белые стены, металлик и черная кожа мебели и лица троих людей. Двое мужчин лет под сорок пять и женщина. Невероятно ухоженная и с холодным выражением лица. Как ни странно, но именно она – хозяйка фирмы. Ёнгуку хватило ума забежать в интернет-кафе и пробить информацию о фирме, в которой ему светит вакансия. А вот остальные двое, похоже, ее зам и штатный начальник отдела кадров.
- Здравствуйте. Я – Бан Ёнгук.
- Да, проходите, присаживайтесь.
Смотрят на него изучающее, как на лабораторную мышь перед препарированием. Ёнгуку, конечно, не по себе, но он старательно не показывает виду. Сестра, увлекавшаяся, отчасти, психологией, учила его, как вести себя на собеседованиях. И сейчас он ей очень благодарен. Его выспрашивают о прежних местах работы, об образовании и амбициях. Не обходится и без абсурдных вопросов в духе «что бы вы сделали, если бы внезапно уменьшились до размеров монетки и случайно попали в миксер». Ёнгук старательно отвечает, выверяя за доли секунды каждое свое слово. Одна ошибка, и он может прощаться с этой вакансией. Это напоминает хождение по минному полю, только что он не в камуфляже и тут не поле. А так – шаг в лево, шаг в право, перескочить опасную кочку, не приземлиться на другую. Схожесть девяносто пять процентов.
- Что ж, господин Бан, подождите в коридоре, нам необходимо посовещаться по поводу вашей кандидатуры, - после почти часа собеседования изрекает замдиректор.
Ёнгук кивает и выходит в коридор, удерживая себя от желания сползти по стене и усесться на пол. Чувствует он себя все той же мышью, только уже мокрой и еле удравшей от кошки. В ожидании он начинает рассматривать стены этажа, увешанные репродукциями картин. Ремонт продуман до мелочей, и Ёнгук даже не сомневается насчет того, кто лично контролировал выполнение работ. Мимо него к ресепшену проходят два молодых человека, вышедших из соседнего кабинета. Они проходят, лишь мазнув по нему малозаинтересованным взглядом.
- А это кто?
Слышит Ёнгук, когда мужчины уже стоят у ресепшена.
- Да так, на собеседование пришел. Они его час мурыжили.
- Вот делать нечего от скуки. Место же уже сынку начальницы отдано, смысл таких вот мучить?
- Ну, у богатых свои причуды.
Ёнгук сжимает кулаки, слушая смех всех троих и обреченно выдыхая. Он терпеть не может таких вот ситуаций. Конечно, сын директора всегда получит хорошую работу в фирме, не то что какой-то парень из провинции. Вот только зачем же так поступать с людьми? Вот вам и собеседование. Из потенциального работника он превратился в клоуна для зажравшихся богачей. Браво.
Телефон на ресепшене оживает, заставляя секретаршу отвлечься от своего разговора. Она поднимает трубку и внимательно слушает.
- Бан, вас просят зайти в кабинет.
Бросает она небрежно, тут же поворачиваясь к собеседникам и улыбаясь. Ёнгук смеряет ее тяжелым взглядом и заходит в кабинет.
- Знаете, Бан, наше собеседование прошло хорошо. Вы умеете держаться, отвечать на вопросы и выходить из ситуаций. Ваш психологический портрет нам тоже понятен и приемлем для нашей компании.
Директор делает паузу, складывает пальцы треугольником, блестя длинными черно-белыми ногтями, и смотрит прямо в глаза Ёнгуку. Будто удав, гипнотизирующий свою жертву.
- Вот только есть одно большое «но». Вашего опыта работы и, что самое важное, вашего уровня образования недостаточно, чтобы работать в нашей фирме на той должности, вакансия которой была представлена. Вы нам не подходите. Приятно было с вами познакомиться и… прощайте.
Она улыбается, хотя можно ли назвать это улыбкой, и утыкается в бумаги, давая понять, что аудиенция для всех присутствующих окончена.
Ёнгук покидает здание с совершенно безразличным лицом, не реагируя даже на насмешливый комментарий охранника в духе «уже уходите, как жаль, а мы так надеялись». Похоже, все были в курсе ситуации. Отвратительно. Ёнгук доходит до автобусной остановки и только тогда не выдерживает, ударяя по опоре остановки кулаком. Он пытается выместить гнев, концентрируя его в паре ударов, но только бесполезно и очень больно стесывает кожу облупившейся краской, тут же чуть не пачкая кровью белоснежную рубашку. Он в который раз шипит от боли и матерится сквозь зубы, ловя на себе испуганный взгляд какого-то подростка, ждущего автобус.
- Что смотришь? Никогда не видел людей с жопой в жизни? Хотя куда тебе, поди родители обеспечивают, да?
Рявкает на парнишку Ёнгук и быстрым шагом удаляется от остановки, стряхивая на ходу сочащуюся с руки кровь. На общественном транспорте ехать нет никакого желания, лучше пройтись, может гнев поутихнет. Ему сегодня еще работать, и очень не хочется разнести еще и на работе что-нибудь ценное. Или, что будет просто финишем, набить морду кому-то из работодателей или клиентов. Хотя иногда и без дополнительных неудач возникает такое желание. Например, когда он работает в доставке пиццы, клиенты зачастую попадаются такие, что им не с улыбкой хочется пиццу отдать, а зашвырнуть ею же в лицо. За время работы в доставке Ёнгук успел насмотреться на козлов. Хоть энциклопедию составляй: «Энциклопедия городских подонков от А до Я». В трех томах мелким шрифтом. Впрочем, когда он убирается в супермаркете, там и похлеще встречаются кадры. Например, как тот охранник, который с первого дня почему-то невзлюбил Ёнгука и всячески старался насолить. Подставы в основном мелкие, вроде разлитого ведра с грязной водой, но вода по капле камень точит.
Сегодняшнее рабочее расписание Ёнгука не очень-то радовало. Предстояло семь часов отпахать в доставке, потом на два часа в магазин на уборку и ночь в клубе. Весело, ничего не скажешь. А завтра уже десять часов в доставке и два на уборке магазина. Ёнгук раздраженно пинает попавший под ноги камешек. Надо срочно искать работу. Нормальную. Без всяких там директорских детей. Ему осточертело так вертеться без надежды на стабильность и нормальный заработок.
До работы семь больших кварталов, и за это время Ёнгук действительно умудряется немного успокоиться. По крайней мере, ему больше не хочется убивать каждого встречного парня, выглядящего хотя бы более менее обеспеченно.
- О, явился. Где ты шляешься, остолоп? Рабочий день десять минут как начался. Быстро ко мне в кабинет.
- Но…
- Никаких но. Живо, я сказал!
Начальник сверлит Ёнгука взглядом, пока тот заходит в кабинет, и резко закрывает за ним дверь.
- Значит так, мне надоела твоя безответственность. Постоянные опоздания, драки с клиентами, хамство. Ты выполняешь заказов в три раза меньше, чем все остальные! Ты хороший парень, ты найдешь себе еще работу. Вот только у меня ты работать не будешь. Расчет заберешь в бухгалтерии. И не забудь забрать свои шмотки из подсобки, только не смей трогать форму. Все. Свободен.
Ёнгук ошарашено покидает кабинет, медленно соображая, что вот прямо сейчас его буквально вышвырнули с работы. Да, он, конечно, был не самым примерным сотрудником, но вот так… С такой формулировкой? Нет, все то, что сказал хозяин, действительно имело место быть, вот только не он же во всем этом виноват! Не он постоянно ставил себя на дежурство на том берегу реки!
На тот берег ехать долго и муторно, да еще и улицы там такие, что хрен что найдешь с первого раза. Даже навигатор не поможет, потому что посреди улицы может внезапно появиться забор, например. Ёнгук не любит те районы. Слишком много в них того, что напоминает о доме, о той провинции, из которой они с сестрой вырвались. Спальные районы, тихий быт и своеобразное население. Ёнгук когда-то в свой первый рабочий день в тех районах даже порадовался, что умеет драться. Большинство козлов для его энциклопедии встречалось ему именно там. Отсюда и хамство, и драки, и даже те же опоздания! Ёнгук со злости пинает кресло у входа в кабинет бухгалтерии и бессильно сжимает кулаки. Это не просто плохой день, это какая-то черная полоса препятствий. Надо срочно искать новую подработку.
В бухгалтерии разукрашенная, будто шлюха, манерная дама с ленцой делает ему выписку и отдает деньги, ехидно желая напоследок удачного дня. Ёнгук в ответ даже не улыбается, только смеряет ее тяжелым взглядом, да хлопает дверью. Как его достали эти отвратительные люди, мнящие себя выше других.
В подсобке, больше похожей на кладовку с мышами, пылью по углам и тараканами, он открывает свой шкафчик, бросая беглый взгляд на уже бывшую униформу: тупую оранжевую рубашку с улыбчивым итальянцем на спине, вертящим огромный круг пиццы, черные брюки и кепку с логотипом сети пиццерий. «PizzzaRio» О, да! «Настоящая итальянская пицца по уникальным рецептам!». Знали бы покупатели, как, в каких условиях и из чего делается эта пицца… Кажется, сегодня пицца дня – с грибами и курицей. Значит, со склада наконец-то уйдут те тушки цыплят, у которых даааавным давно истек срок годности. А грибы Ёнгук бы не стал есть даже при условии, что они – последняя еда на планете. Его здоровье ему дороже. Случаев отравления, конечно, не было, но пищеварению хорошего было ой как мало после такой пиццы.
Он выгребает из глубины шкафчика всю ту мелочевку, что накопилась за время работы: пара ручек, ремень, да блокнот со стихами. Ремень тут же используется по назначению, а блокнот и ручки Ёнгук кое-как распихивает по карманам джинс. По-сути, он оставил бы здесь и ручки, и ремень, забрал бы только блокнот, но это его вещи, и дарить заведению он их не будет.
Ёнгук выходит из здания, на прощание мимолетно махая единственному в это смене кассиру. Тот провожает Ёнгука взглядом, полным сочувствия и зависти. С одной стороны он бы сам рад покинуть этот гадюшник, а с другой он знает, как приходится Ёнгуку и понимает, какие для того последствия от этого увольнения. На улице уже слишком оживленно, а у входа в пиццерию стоит старенький скутер, выкрашенный в оранжевый цвет с полустертым логотипом пиццерии на боку. Хозяин, насмотревшись фильмов, решил, что доставлять пиццу необходимо исключительно на скутерах. И никак иначе.
Ёнгук добирается до дома в провонявшем бензином старом автобусе, снова натыкается на соседку с истеричной собакой и орет на подвернувшегося соседа-пьяницу. Настроение ни к черту.
- О, братик, а ты чего так рано? Ты ж на собеседование собирался, а потом на работу.
Сестра встречает его скрючившись буквой зю в попытке ровно накрасить ногти на ногах. Судя по стойкому запаху жидкости для снятия лака, получается хреново.
Ёнгук раздраженно хлопает входной дверью и, скинув обувь, проходит в комнату.
- Дермовый денек. На собеседовании пролетел как фанера над Парижем. Представляешь, они взяли сынка директрисы, а я так был – для развлекаловки! Твари! И на работе полный звиздец.
- Что так? Вашу лавочку, наконец, прикрыли, и пиццерия больше не будет травить людей?
- Да нет. Живы и здравствуют. Только вот меня уволили.
Сестра отрывается от покраски мизинца и удивленно смотрит на Ёнгука.
- Как… и… и что теперь?
Ёнгук устало трет глаза и задумчиво смотрит в окно.
- Не знаю. Вечером в супермаркет, а потом в клуб. Похоже, все же придется проситься к хозяину на полную ставку и время.
- А может…
- Нет. Я понимаю, что учеба тебе дается с трудом, но ты должна закончить универ.
- Эх, братик-братик. Ладно, прорвемся, ты же у меня молодец.
Сестра, докрасив ногти, скачет по комнате, собираясь. Ёнгук следит за ней, сидя в кресле, про себя отмечая, как выросла его сестра за это время. Из наивной провинциальной девчонки она постепенно превращается в одну из тех, кто узнает, что такое жизнь очень рано. Это не есть хорошо. Девчонки в ее возрасте болтаются с друзьями, учатся, живут за счет родителей, а не пытаются выжить вместе с братом в большом городе, иногда цепляя мелкую подработку вроде раздачи флаеров.
- А ты куда так резво? Ты ж сегодня вроде не учишься?
- М? Ну я же рассказывала! Профессор задал нам парные доклады, а информацию можно найти только в библиотеке и немного в интернете. А у нас ни книг, ни компьютера. Вот мы и договорились с девчонками. Я к ним с ночевкой. Мне этот доклад очень нужен! Если он у нас будет, мне пять поставят, представляешь?
Ёнгук улыбается, смотря, как веселеет его сестра. Да, действительно, пятерки для нее праздник.
- Ладно, иди. Не забудь написать, как доберешься.
- Угу. Ну, все, братик, я побежала! Удачи на работе!
Она целует его в щеку и выбегает за дверь.
Ёнгук сидит еще некоторое время, гипнотизируя потолок. Делать до работы решительно нечего. Новое место он начнет искать завтра. Сейчас это все равно не имеет смысла: у него нет ни газеты с объявлениями, ни эмоций на поиски. Поэтому единственным времяпрепровождением становится сон. Блаженный сон, которого у него не было уже давным давно. За все время пребывание в этом городе, Ёнгук не выспался еще ни разу.
Из сна, где он успешный компьютерный гений с огромной квартирой и счастливой семьей, его вырывает противная трель мобильного. Он кое-как на ощупь нашаривает мобильный на тумбочке и, не глядя, нажимает кнопку принятия вызова.
- Бан, здорово, дружище! Слууушай, тут такое дело. У меня у тетки свадьба, старая карга третий раз замуж выходит, так мне уехать надо, а как раз моя смена. Будь человеком, давай я сегодня за тебя отработаю, а ты меня потом подменишь?
Коллега тарахтит в трубку еще что-то про свадьбу, про то, что век не забудет и все такое. Ёнгук утыкается в подушку. День через одно место.
- Ладно. Выходи сегодня.
Он отключается, не дослушав благодарности. Да что ж такое сегодня? Теперь еще и в супермаркет не надо. Ёнгук зарывается в подушку, снова погружаясь в сон.
Второй раз его будит противный будильник. Ёнгук трясет головой, отгоняя последние остатки сна. Он не то чтобы выспался, второй сон больше напоминал кошмар, но это, по крайней мере, был самый продолжительный сон за долгое время. Ёнгук наскоро умывается холодной водой – горячую отключили еще месяц назад – и заваривает себе кофе. Растворимый, больше напоминающий горькую жижу, но, все же, кофе. Надо собираться в клуб, чтобы и оттуда не выперли. Он сегодня уже ничему не удивится.
Ёнгук натягивает на себя свободные джинсы, футболку на пару размеров больше, чем он сам, кепку и неизменные темные очки. Туфли сменяются на тяжелые кроссовки. Пара аксессуаров, привезенных еще из дома, и он выходит из квартиры, подбрасывая в руке ключи. После сна пришло осознание, что от судьбы особо не уйдешь, а судьба, похоже, решила оставить его диджеем в клубе. Радости от подобной перспективы, откровенно говоря, мало, но клуб – не самый дерьмовый вариант из всех возможных.
Город постепенно утопает в вечере, зажигаясь спасительными огнями рекламы, витрин и фар, проезжающих мимо машин. Раскаленный за день, он будто старается напитаться вечерней прохладой, гоня с реки непонятно откуда взявшиеся запахи цветов. Клуб находится в соседнем районе, более богатом, популярном и ярком, чем тот, в котором приходится обитать им с сестрой. Ёнгук решает, что сегодня лучше устроить пешую прогулку. Надо взвесить все за и против и попроситься уже к хозяину клуба на постоянную работу. Нет, тот и до этого звал Ёнгука постоянным диджеем, но одно дело отвечать на предложение, а другое – напрашиваться самому.
Граница районов как контрастное поле. Из почти трущоб в дорогую и красивую жизнь. По пути на работу он заметил, как в одном из проулков между домами ютится полиция и скорая. Очередной несчастный стал жертвой уличной банды. Подонков не найдут – люди боятся расправы за слив информации. А вот парня уже не вернешь. Ёнгук мысленно читает небольшую молитву, как учила ныне покойная бабушка, и идет мимо, пока его не записали в понятые. Уж чего-чего, а этого счастья ему точно не надо.
На входе в клуб уже выстроилась очередь, хотя до начала работы еще добрый час. Разодетые девицы, мечтающие пройти фейсконтроль, самоуверенные папенькины сынки, сыплющие деньгами родителей… Вся золотая молодежь полным составом. Ёнгук привычно кивает охраннику, проходя к служебному входу. Внутри прохлада еще не разогретого дымом, телами и музыкой помещения. Официанты сдают смены, уборщица – забавнейшая женщина в годах и с розовыми волосами – костерит на чем свет стоит новенького бармена, умудрившегося разбить бутылку дорогого виски. Причем не так уж и понятно, за что больше она ругается: за грязный пол, который она незадолго до трагедии вымыла до блеска, или за безвременно почившую бутылку элитного пойла. Бывалые официанты и второй бармен втихую делают ставки, и Ёнгук, проходя мимо, ставит доллар на крики из-за бутылки.
В гримерках неотвратимо поселился запах дешевой пудры и приторно сладкого блеска для губ. Девчонки go-go придут только через полчаса, а значит можно сесть и отдохнуть перед сетом. Ёнгук прикрывает глаза и пытается выстроить в голове, какие миксы включать. Пальца начинают непроизвольно двигаться, будто переключают рычаги или тормозят пластинки с музыкой. Да, уникальность клуба была еще и в том, что вся музыка писалась на пластинки. Не важно, насколько это последний хит. Ёнгук всегда удивлялся, еще с первого дня работы, откуда они берут эти самые пластинки.
По коридору слышится звонкое цоконье каблуков и смех танцовщиц. Ёнгук поднимается с диванчика и выходит из гримерки как раз в тот момент, когда девушки собираются открывать дверь.
- Ёнгук! Твою ж мать! Опять сидел в нашей гримерке?
- И тебе привет, Лидия. Сегодня работаем на третьей пластинке.
- Опять???
- Да, крошки. Ну, я пошел.
Ёнгук удаляется, слыша за спиной возмущенные вопли, и улыбается. На самом деле они классные. Все. И официанты, и бармены, и даже вот эти склочные дамочки. Ёнгук к ним привык за это время.
Ёнгук за пультом уже два часа. Жара, громкий бит и табачный смог забивают сознание. Ёнгук почти в трансе от этого бешеного коктейля. Голова плывет, позволяя сосредоточиться только на музыке и смене дорожек. Танцовщицы ушли на перерыв, оставив его одного у пульта. Как халатно и подло. Ему нужна какая-то опора для взгляда. А клуб ему в этом не помогает. Он только успевает иногда выхватывать из света прожекторов безумцев, что пришли в этот клуб. Кажется, будто танцпол – единый организм. Он переливается в свете неона, движется, множится и заполняет собой все вокруг. Завораживающее и опасное зрелище. Ёнгук бы ни за что не хотел оказаться там – в самом центре пульсирующей толпы.
Он ставит в список уже замиксованные композиции и спускается к бару, попутно ловя на себе жадные взгляды завсегдатаев. Диджей – не последний человек, которого желают. Ёнгуку не то чтобы совсем неприятно от этих липких взглядов, но и самолюбие они тешат мало. Что хорошего – быть желанной игрушкой для капризного ребенка?
Бармен тут же пододвигает к Ёнгуку безалкогольный мохито – схема взаимодействия отработана на ура. Ёнгук поворачивается на стуле и осматривает ближайший танцующих. Вот те дамочки из очереди. Чуть дальше пара явных ботаников, и как только в клуб-то пустили, безуспешно пытаются подкатить к шикарным девушкам. Парочки, перешедшие к поцелуям. А вон те ребята явно работают вместе и притащены боссом для укрепления корпоративного духа. Без босса их бы и не пустили сюда. Вон, слегка напряженно общаются с сидящим по центру, и берут с подноса официанта отливающие неоном напитки. Зря они это. Клуб – самое простое место, где можно найти секс на одну ночь. Клуб – место, где правит алкоголь и, к сожалению, спиды. Наркотические порошки, заставляющие сердце биться чаще, а энергию выплескиваться из тела почти материально. Все здесь на них. Без них трудно выдержать бешеный ритм клуба. Много людей сегодня. Еще парочки, расфуфыренные дамочки за тридцать, маскирующиеся малолетки, красотки, его сестра в обнимку с каким-то бугаем, красотки…
Ёнгук давится мохито, переводя взгляд туда, где еще мгновение назад его сестра обнималась с каким-то амбалом. Но на том месте уже танцуют новые люди, заставляя Ёнгука судорожно шарить взглядом по залу. Прожектор высвечивает, будто специально, его сестру, направляющуюся к выходу. По-прежнему в обнимку с амбалом, только теперь их окружает еще несколько таких же.
Бармен кричит вслед, что пульт в другой стороне, но Ёнгуку плевать. Мало того, что она обманула его, так еще и тусуется с какими-то бандитами! Ну нет, он должен разобраться.
На улице уже никого, и Ёнгук только краем глаза успевает заметить, как нужная ему компания сворачивает за угол. Ему мерещится, что его сестра зовет на помощь. Злость мигом спадает, уступая место страху за сестру. Если с ней что-то случится, он себе не простит.
Он забегает в переулок и застывает на месте. Двое амбалов держат его вырывающуюся сестру, а третий- тот самый, с которым она шла в обнимку – пытается разорвать на ней майку. Сестра пытается вырваться или закричать, но ее рот закрывает ладонь одного из амбалов. В стороне стоит парень с ножом в руке, готовый в любой момент перерезать девушке горло.
Ёнгук бросается на спину главаря, пытаясь вырубить его как в тех фильмах, которые он так любил смотреть еще с детства. Но силы явно не достаточно, и главарь поворачивается к Ёнгуку, сразу ударяя того в челюсть.
- Это еще кто, бля?
- Отпусти ее!
Ёнгук поднимается, утирая кровь из разбитой губы.
- А то что? – амбал ухмыляется и ведет рукой по бедру сестры.
Ёнгук почти рычит, когда снова бросается на главаря. Но тот только кивком головы приказывает своим шестеркам бросить девчонку и расправиться с случайным свидетелем.
- Эй, посторожи пока девчонку. Я с ней еще не закончил. Эта добыча становится вкуснее. – бросает он парню с ножом, пока двое остальных уже избивают Ёнгука.
Парень с ножом неуверенно приближается к бьющейся в истерике девушке и молча наблюдает за дракой. Хотя можно ли назвать избиение полноценной дракой? Они во много раз превосходят по силе этого парня, который сейчас, будто тряпичная кукла, болтается в руках одного из них, пока главарь бьет его в самое солнечное сплетение.
- Брат… братик…
Парень различает сквозь всхлипы девушки сбивчивое бормотание из всего одного слова. Он переводит взгляд с нее на избитого парня. Главарь готовится к последнему удару. После него парня будет уже не спасти.
- Босс, хватит! Бросим его тут! Он наверное ничего не вспомнит! Валим отсюда, пока не приехали копы!
Парень подрывается с места, подходя к главарю.
- Я сказал тебе сторожить девчонку!
- Она не сбежит! Босс, уходим! Оставь его.
Главарь переводит на него задумчивый взгляд. Окидывает им с ног до головы и улыбается очень мягко.
- Что, не можешь смотреть на это? Ты гляди, и руку где-то замарал.
Он поднимает кисть парня, в которой все еще зажат нож, и делает резкий выпад вперед.
- Ну вот. Теперь на это не надо смотреть.
Последнее, что видит Ёнгук перед тем, как нож входит ему в живот – испуганные глаза того парня.