Название: Child of the forest.
Автор: Decentra-chan
Фэндом: ToppDogg
Пэйринг или персонажи: Бёнджу, Хансоль
Рейтинг: G
Жанры: Джен, Флафф, Фэнтези, AU
Описание: Он дух лесной - сын дриады и духа ручья, и в смехе его переливы чистой воды.
Посвящение: Вёрджу, Мугиваре и всем тем, кому и кто. На самом деле во многом тут повлияла ситуация с одним фиком, иф ю ноу. Больше тепла надо в фэндом, больше.
Публикация на других ресурсах: Ноу)
ficbook.net/readfic/1770517
читать дальше
В волосах у Бёнджу белые цветки гипсофилы и голубой лен. На кончиках пальцев у Бёнджу алмазы росы, скачущие озорными каплями. В глазах у Бёнджу заблудились искры теплых лучей, что пробираются сквозь крону с первым щебетанием птиц. Он дух лесной - сын дриады и духа ручья, и в смехе его переливы чистой воды. Бегает себе беззаботно по лесу наперегонки с духом шального ветра Юнчолем, нет ему ни до чего забот. Дразнит себе русалок-купальниц, да с эхом разговаривает звонким своим чистым голосом. Юный дух. Светлый дух. Взглядом оживляет засыхающие растения, словами лечит тревоги, легкими незримыми прикосновениями направляет к дому заблудших путников. Ему до совершеннолетия четыре новых веточки на совсем юной яблоне - на его яблоне, она родилась вместе с ним, и жить будет столько, сколько он сам. Гибкая, стройная, удивленными зелеными листами ловящая ветер и ласки солнца. Бёнджу до совершеннолетия четыре маленькие веточки, а потом старейшина леса - дух старого дуба, что растет за пять опушек от опушки Бёнджу, в самой глубине леса - обещал устроить большой праздник. Не каждый год сыны дриады и ручья становятся взрослыми. Дети у таких родителей вообще редкость, а Бёнджу вот он - смеется солнечным зайчикам, играя с теми в прятки между раскидистых ветвей старого орешника. Удивительный и долгожданный сын леса, добрый знак этих краев.
На праздник, Бёнджу знает, соберутся все духи леса. Последний раз праздник такой был, когда сестра его старшая названая - дриада гибкой ольхи - замуж выходила за сильного и спокойного духа озера, что спряталось меж ивовых зарослей в восточной части леса. Бёнджу тогда уже был подростком и хорошо помнит веселое празднество с музыкой и сотнями светлячков-огоньков, что причудливыми гирляндами раскинулись по ветвям деревьев, освещая весь лес. И на совершеннолетие Бёнджу старейшина обещал ему светлячков и музыку. Да и как не пообещать, когда светлый этот ребенок кружит рядом, смеется заливисто, и глаза у него искорками солнечными светятся. Как отказать такому озорному и доброму духу?
Бёнджу каждый день, только проснувшись, бежит проверять свою яблоньку, быстро пробегаясь самыми кончиками пальцев по коре, пересчитывая каждую знакомую уже веточку. Пересчитывает и смеется заливисто, будто ручеек по весне, вырвавшийся из-под оков строгого льда. Три веточки осталось. Три всего, а четвертая вот она - маленькая еще совсем, пугливая, спряталась меж листвы на самой макушке. И ждет теперь своих подружек, раскрываясь свежими резными листочками.
Тридцать пять раз солнце успевает взойти и сесть за горизонт, уступая владенье бледноликой луне, и на тридцать шестое утро оглашает лес радостный крик, что тут же подхватывают птицы, разнося по округе. Смеется Бёнджу, да кружит по поляне, рассыпая по траве серебристые капли росы. Четвертая веточка выросла, самая долгожданная. На смех его прилетает веселый и быстрый Юнчоль, путаясь между ветвей орешника и смешно дуя щеки. Он будто только и ждал, пока друг проснется. Вместе они наперегонки бегут к старому дубу, будить старейшину счастливой вестью, что пора приготовления к празднику начинать. Да только не спит уже старый хранитель дуба. Чувствует он все изменения в лесу, почувствовал и это. Улыбается старейшина, треплет Бёнджу по волосам и обещает, что завтра ночью пышное будет празднество. А чтобы не натворили ничего два друга-проказника, отправляет он их доставлять приглашения. Лес большой, к завтрашнему дню управятся, а к вечеру на праздник как раз успеют – как же праздник-то без главного виновника.
Оббегают весь лес Бёнджу с Юнчолем даже раньше намеченного, потому как быстрые они, и Юнчоль играется с ветром, отправляя приглашения. И у каждого духа, каждого жителя леса теперь в волосах одуванчиковая былинка с причудливыми узорами на зернышке. Былинки эти, по восходу луны, улетят в самое небо к ярким звездам, как послание лесных духов духам небесным. Не одно столетие этому обычаю и не одно еще столетие вперед будет он соблюдаться. А Бёнджу с Юнчолем, отдав последнюю былинку дриаде, что живет на самом краю леса, спешат к главной опушке. Там во всю приготовления. Звери лесные, да птицы прыгают по ветвям, вплетая в крону венки цветочные, русалки-купальницы осокой выстилают поляну, оставляя круг для костра, а светлячки уже порхают над самой опушкой, сплетаясь в причудливом своем полете в фигуры разные. Шумно и весело на поляне даже без музыки. Но вскоре и она прибывает.
Когда сестра замуж выходила, старейшина на свадьбу позвал сатиров. Недалеко они жили от леса. Веселые, да шумные. Доносилась до леса их музыка с ветром попутным, с птицами-пересмешниками. Яркие, красивые мелодии плели они, будто нитями тонкое кружево, своими инструментами. Добрые то были мелодии, слух от них радовался, а цветы поднимали свои головки, будто бы тоже слушали далекую музыку. От добрых только добро и рождается, никогда у сатиров не было умыслов злых, да темных, за то и любил их народ лесной. Семеро их тогда было, на сестрином празднике. Взрослых три сатира и ученики их, что не менее умело управлялись с капризными мелодиями.
Теперь же сатиров восемь, и Бёнджу с любопытством рассматривает нового сатира. Представляется тот старейшине, и Бёнджу слышит, как подхватывает ветер тихий голос, донося до слуха мягкое и приятное звучание его имени – Хансоль. Сатир юн, наверно, как и сам Бёнджу, разве что на одно лето старше, щурит глаза в улыбке, бренчит колокольчиками-бубенцами на браслетах, а в волосах у него запутались цветы василька и камнеломки. Смех у Хансоля заливистый, звонкий. От смеха его у Бёнджу роса с пальцев осыпается, переливаясь радугой под солнечными лучами. Бойко сатир играет на своей причудливой флейте, оплетенной разноцветной тесьмой*. Выдувает из трубочек то высокие, а то и низкие звуки, а они будто бы поднимаются над поляной и сами собой складываются в музыку. То в пение птичье, так соловей перед самым рассветом поет свои дивные песни, то в перелив ручья, а то и вовсе в шум капель, что разбиваются об листья в самый разгар летнего теплого ливня.
Приходят на поляну все духи лесные, приносят подарки для Бёнджу. Кто венок из цветов папоротника, кто бабочку редкую, кто магией древней да сильной сплетенный оберег из лучей солнечных и света лунного. Радуется Бёнджу, водит хороводы с сестрицами и братьями назваными, смеется и скачет по поляне, рассыпая серебристую росу. Ловит на себе улыбки и взгляды добрые, раз за разом видит и улыбку сатиров. Улыбаются родители, глядя на сына своего – чудо леса этого. Добрым знаком было его рождение, много счастья приносит он лесу одним своим смехом заливистым.
Поют песни русалки-купальницы под развеселую музыку сатиров, танцуют духи леса, смеются, хороводы водят. Весело на поляне, ловит она в себя закатные лучи, переливается огоньками и неверным сиянием. Заходит солнце за горизонт, выплывает луна на небо, зажигаются гирлянды светлячков над поляной, и взмывают вверх пушистыми странниками одуванчиковые былинки. Уносятся к самым звездам, и зажигаются те еще ярче, будто тоже участвуя в празднике. Затягивают русалки-купальницы старый мотив на языке, который никто уж и не знает, не помнит, подхватывают его сатиры своими свирелями да флейтами, плетется над поляной диковинное кружево. Зажигается костер по самому центру поляны, и движутся вокруг него хороводом духи и жители леса. Льется над поляной мелодия, пляшут отсветы костра на волосах Бёнджу. Сжимает он пальцы Хансоля, что не играет вместе с другими сатирами, а тоже хоровод ведет вокруг костровища, и улыбается. Искры огня будто живут в глазах у Хансоля. Так же тепло и так же волнительно Бёнджу при взгляде в них, как тепло и волнительно ему находиться возле костра. Улыбается Хансоль, прикрывает глаза пушистыми ресницами и ведет Бёнджу по кругу. Запевают они песню древнюю, подхватывая слова вслед за русалками, и летит над ночным лесом мотив, вплетается в кроны деревьев, растекается по глади лесного озера и не смолкает все, не смолкает.
До самого рассвета длится веселье на лесной опушке. Лишь с первыми лучами солнца гаснет костер, стихает смех и музыка, замолкают и русалки-купальницы. Разлетаются духи лесные по своим уголкам леса, убегают дриады к своим растениям, исчезают русалки-купальницы. Прощаются со старейшиной леса сатиры, собираясь к себе домой. Благодарят за приглашение и за прием теплый, обещают еще прийти, коль позовут их на празднество. А Хансоль только улыбается. Прячет флейту свою за пазуху к самому сердцу, а потом открывает свой мешочек, что висит у него на поясе, принимаясь искать что-то. Перед самым уже уходом подзывает он к себе Бёнджу, что так и не ушел с поляны, продолжая играться со светлячками. В руках у Хансоля бубенчик серебристый, звонкий, переливчатый как смех Бёнджу. Протягивает Хансоль бубенчик и только улыбается, не говоря ни слова. Принимает Бёнджу подарок и улыбается в ответ, ему и без слов все понятно. Скоро Купалова ночь, а по звону бубенчика Хансоль найдет его где угодно в этом лесу. Этот звон ведь ни с чем не спутаешь. Разве что со смехом самого Бёнджу.
-----------------------------------------------------------------
Флейта Хансоля: пан-флейта - i060.radikal.ru/1105/ec/e2fd260585df.gif